Я хотела начать эти заметки с фразы столь же лаконичной, сколь и неизбежной в данном конкретном случае: "Кармел Скутельский родился фотохудожником".
- Ничего подобного, - возразил Кармел. - Давайте напишем: "Родился". И поставим точку. Потому что до 14-ти лет я понятия не имел о художественной фотографии, а занимался тем же, чем и другие ровесники: посещал кружок "Умелые руки", строил аэропланы...
Внесем ясность: родился Кармел в латвийском городе Лиепае. Времена на дворе стояли дремуче советские. К 13-летию единственного сына Михаэль Скутельский устроил мальчику бар-мицву. И подарил - фотоаппарат. "Любитель".
- В шкаф я положил его прямо в заводской упаковке, - вспоминает Кармел.
Съемкой занимался отец. Семейной. Сам проявлял пленку, сам же печатал фотографии.
Ровно через год после бар-мицвы Кармела по не выясненным до сих пор причинам потянуло к шкафу. Порылся. Вытащил аппарат. Выбросил картонную коробку.
На другой день у Скутельского появилась веская причина пропустить занятия в школе: требовалось сходить в магазин и купить пленку.
- Зарядил я аппарат и за пять минут сфотографировал всех соседей, - рассказывает Кармел. - Бросился в фотоателье пленку проявлять. Но... на ней не было ни-че-го! То есть - вообще ничего. Ни одного кадра - вся пленка белая.
Кармела это обстоятельство разозлило: как же так, старался, снимал, соседи позировали... Значит, подаренная отцом "игрушка" имеет крутой нрав. И нужно во что бы то ни стало его укротить.
Кармел помчался в библиотеку, набрал гору специальной литературы по фотографии. Если чего-то не находил в книгах, теребил отца. Тот подсказывал, направлял...
Вскоре засвеченными стала получаться половина кадров на пленке.
Кармел настолько увлекся, что позабыл обо всем на свете. Теперь единственной целью его существования была борьба с неподатливой пленкой: вот когда получатся все кадры до единого - тогда и появится время на новые увлечения, а может - и на учебу...
Не появилось! Скутельский сросся с камерой. А может - это она к нему приросла, как знать? Он ложился спать с мыслью о новом сюжете, с той же мыслью просыпался и спешил воплотить в кадр новую свою фантазию.
Теперь уже снимки Кармел печатал сам. Однажды ему захотелось кому-нибудь их показать. А еще лучше - посмотреть, как работают профессиональные фотографы.
В городском Дворце культуры действовал фотоклуб. Кармел записался. Члены клуба - 30-50-летние фотографы казались 15-летнему парнишке древними старцами, но страстные споры в курилке завораживали. Кармел в чужие разговоры не лез: сидел и слушал. Жадно впитывал каждое слово. Запоминал, Анализировал. Примерял к себе.
Сегодня Скутельский убежден, что благодаря общению с именитыми латвийскими фотохудожниками ему удалось разом повзрослеть. Мальчик сам не заметил, как стал - Мастером.
Без фотоаппарата Кармел из дому уже не выходил.
Трое суток шагать, трое суток не спать ради нескольких снимков в газете
Однажды он провел съемку на литературном вечере в городской библиотеке.
"А вдруг снимок потребуется городской газете?" - с этой мыслью Скутельский потопал в редакцию.
- Называлась газета, ясное дело, "Коммунист", - улыбается он. - Сотрудникам снимок понравился - его поместили.
К тому моменту Кармел многое умел. Быстрый - мгновенная реакция, но при этом - твердая рука. Камера была продолжением его сущности. Она не ложилась в руки - она из рук вырастала, являясь естественным их продолжением. Что же касается видения, с ним у Скутельского явно была проблема: даже в дремучем "совке" он видел окружающую действительность не такой, какой видели ее все, а такой, как ему хотелось.
Кармелу не было еще 16-ти лет, когда позвонил редактор "Коммуниста" ("Дернул же черт туда сунуться!") и попросил прийти.
- Я был в ужасе: неужели что-то натворил? - вспоминает Скутельский. - Но на встречу пошел.
Редактор был лаконичен:
"Штатный фотограф уволился - я бы хотел, чтобы ты стал нашим фотокорреспондентом".
- Я чуть со стула не упал - хоть вызывай реанимационную бригаду "скорой", - вспоминает Кармел. - У меня ведь паспорта нет!
"Заполни бланки", - сказал тем временем редактор.
Скутельского приняли на работу. Пришлось перевестись в вечернюю школу, но это Кармела нисколько не волновало: родители добиваются выезда в Израиль, но попали в отказ. На 17 лет! Жизнь "на чемоданах" вполне гармонировала с беготней по редакционным заданиям. Выслуживаться и цензурировать себя бессмысленно: "Все равно уедем, вырвемся!"
Возвращение
В Страну Скутельский приехал в 1972 году, когда ему исполнилось 24 года. Начал искать работу. Мечтал устроиться фотографом. Но кому нужен безвестный "оле хадаш"? Без языка, без машины, без связей, без знания всех ходов и выходов...
Удостоверившись, что профессиональная карьера в Израиле не светит, "переросток" Скутельский напросился в армию. Отслужил срочную службу в боевых частях - дальнобойной артиллерии.
- После окончания Войны Судного дня срок службы подошел концу, - вспоминает Кармел. - Сижу я однажды ночью около своей пушки в Синае, в 15 километрах от Суэцкого канала, и думаю: как жить дальше?
К тому моменту Кармел уже осознал: даже если удастся устроиться в какое-то фотоателье, единственное, что его ожидает, - быть подручным, не более. Нет в Израиле такой профессии - "фотохудожник". И если уж работать на кого-то - то никак не на хозяина ("Придется подстраиваться под чужой стиль - значит, неизменно потеряешь свое лицо"). Лучше уж работать - на государство. А в свободное от работы время заниматься творчеством.
- Синайские пески, видимо, запудрили мне мозги, - замечает Кармел. - Отсюда - в общем-то безумная идея: а почему бы не устроиться в полицию? Следователем-криминалистом!
Сказано - сделано. До конца службы в ЦАХАЛе оставался месяц. В первый же отпуск, приехав домой, Кармел бросился на призывной пункт полиции и на одном дыхании выложил дежурному офицеру все свои далеко идущие планы.
"Никаких проблем - добро пожаловать!" - прозвучало в ответ.
После демобилизации Кармел приступил к учебе на курсах полиции. Полгода проездил на патрульных машинах, а затем был направлен уже на другие курсы - криминалистики. Впоследствии он еще много учился, зато работал "почти" по специальности: в криминалистической лаборатории снимал не только места, на которых были совершены преступления, но и отпечатки пальцев. Проводил сложнейшие анализы. Готовил чертежи и схемы.
Душа тем временем требовала свободы. Полет фантазии не сочетается с телефоном, по которому тебя в любое время дня и ночи вызывают на службу.
- На художественную фотографию катастрофически не хватало времени, - констатирует Кармел.
Когда времени не осталось вовсе, Скутельский, нисколько не раздумывая, уволился из полиции.
- Десять лет я был "женат на полиции", а сейчас решил пожить для себя, - объясняет он.
Несмотря на относительную молодость, Скутельский имел право выйти на досрочную пенсию. Устроился офицером безопасности в центр для пожилых людей.
Открылось второе дыхание - наконец-то появилось время для съемки.
- Кармел, у вас сильнейшая европейская школа...
- Еще бы! Моим учителем был всемирно известный фотохудожник Гунар Бинде. В декабре прошлого года ему исполнилось 75 лет. Он - моя муза и мой учитель. Мы очень дружны. Чуть не каждый год я летаю в Ригу, где мы встречаемся. Был еще Губарт Станкевич... Вообще латвийская школа фотографии - это классика.
Ваше величество, Женщина...
Главный герой Кармела Скутельского - женщина.
- Почему? Не знаю... Возможно, потому, что если на небесах есть Бог, то на земле он приходит ко мне в образе Женщины.
- Женщин снимают все кому не лень, но у большинства современных фотографов прекрасные дамы во многом унифицированы, стандартны. Возможно - одинаково прекрасны. Длинные ноги, статуэточные фигуры, красивые глаза... А у вас каждая героиня - это целая жизнь.
- Наверное, оттого, что я снимаю непрофессиональных моделей, - предполагает Кармел.
- В чем разница?
- Профессиональная фотомодель обучена. Она знает, как повернуться, какую позу принять, но... в большинстве случаев эти позы (и лица тоже) стандартны. А я ищу интересные типажи. Необычные. "Штучные". Рекламные снимки, гламур - не моя стихия.
Фотография для Скутельского - это театр, в котором фотохудожник работает "по совместительству" и сценаристом, и режиссером, и осветителем.
- Это - мой театр, - говорит Кармел. - Мне нравится каждый раз заново играть все эти роли.
Когда Кармелу было 16 лет, ему вздумалось сделать фотографию... монахини!
Но где взять монашку в советской Латвии?!
- Я загорелся идеей и решил ее очень просто, - рассказывает Кармел. - В Лиепае есть старый форт - разрушенная стена. Атмосфера очень драматичная. Пошел я в городской музей - достал большой крест, очень красивый. Потом сбегал в театр и добыл костюм. Взял свою одноклассницу Надю Волкову...
Работа Кармела Скутельского "Монахиня" обошла весь мир. Вряд ли кому было известно, что автору - 16 лет, к тому же снял он свой шедевр в СССР, за "железным занавесом".
Отточенная композиция. Волшебный свет. Психология... Таков театр фотохудожника Скутельского. А еще - вечный, безостановочный, нескончаемый поиск чего-то нового, шокирующего и в то же время гипнотизирующего.
У Скутельского нет двух работ, которые перекликались бы между собой. Каждая его фотография - уникальна, беспрецедентна.
- Если какая-то деталь на снимке мне мешает, я его просто выбрасываю, - сознается он.
Перфекционизм Скутельского подчас болезнен: после очередной фотосессии он может выбросить сотню снимков. Волк-одиночка, он никогда не "болел" стадным инстинктом. Его не встретишь на коллективных фотосессиях с участием специально нанятых моделей. С точки зрения Кармела, это - удел начинающих. Или - несостоявшихся. Или - неуверенных в себе...
- Меня часто спрашивают: "Почему бы тебе не попробовать поснимать спорт или сделать репортаж? Или - пейзажную съемку?" - говорит Кармел. - Но это - не мое. Другое дело - женский портрет, когда заглядываешь в душу.
Раздеть модель - профессиональную или нет - может чуть не каждый фотограф. Заглянуть ей в душу умеет - Кармел Скутельский.
Неописуемую красавицу он может снять в сумрачном сарае или на свалке. Антитеза беспроигрышна. Конфликт между трепетным женским телом и мрачным фоном, на котором оно снято, душу наизнанку выворачивает. Шок перемежается с восхищением... Белое и черное. Лед и пламень...
- Если во время прогулки я натыкаюсь на удивительное по атмосфере место - непременно записываю, где оно находится, чтобы потом провести там съемку, - говорит Кармел. - Затем начинается поиск подходящей модели - той, которая вписывается в новую мою концепцию.
- Ваша любимая работа?
- Трудно сказать... Все работы, которые я показываю, - люблю.
Мастер и его класс
Выставки? Награды? Кто-то из фотографов, знакомых с Кармелом, однажды пошутил: "У Скутельского золотых медалей больше, чем полный рот золотых зубов". Сам художник относится к признанию отстраненно. Что было - то прошло. Главное - то, что будет.
- Долгие годы я участвовал в различных выставках, а потом почувствовал, что больше не хочу жить колхозом - хочу стать капиталистом. И начал устраивать персональные выставки, - говорит Кармел.
Сказано - сделано: пару лет назад работы Скутельского экспонировались в Праге - всемирной "столице" художественной фотографии. Выставка произвела фурор. Результатом стала... другая персональная выставка. В Риге. В галерее "Даугава". Там, правда, никогда еще не экспонировались работы фотографов. Пришлось Кармелу стать первопроходцем. И снова - оглушительный, головокружительный успех. Все латвийские газеты, включая экономическую "Бизнес Балтик", сочли делом чести опубликовать иллюстрированный очерк о всемирно известном фотохудожнике. А в "Вечерних новостях" портрет израильтянина Скутельского (в руках - камера) украсил первую полосу.
В каком же пространстве он творит? В израильском? Или - латвийском?..
А может, он - гражданин мира?.. В американском городе Сиэтл выставка Кармела Скутельского - фотохудожника Международной Ассоциации фотохудожников (A. FIAP) и Израильской Ассоциации фотохудожников (E. IPAS) - тоже прогремела...
На ежегодных европейских фотосессиях в Праге Кармел обычно тусуется с балтийскими коллегами. Девушки-наездницы - это Прага, но увидеть обнаженных амазонок так, как это удалось Скутельскому, умеет далеко не каждый.
В позапрошлом году Кармелу в Праге был присвоен гран-при ("Кроме диплома, мне вручили огромный хрустальный кубок") и приглашение в качестве почетного гостя и члена жюри - на следующий раунд.
- В последние годы вы проводите мастер-классы, в основном - в Европе...
- Верно, - говорит Кармел. - Анна-Мария Печорина пригласила меня провести мастер-класс в Риге, а затем, в следующем году я провел мастер-класс в "Имидж-студии" с моделью из Москвы Светланой Абзаловой.
Работу разграничили: Абзалова делилась с девушками-моделями секретами своего профессионального мастерства, а Скутельский дискутировал с коллегами-фотографами. Тайнами "театра одного фотохудожника" он делится щедро, ничего не скрывая.
- Ну что поделаешь, если я люблю драму? А таковая возможна только в черно-белом изображении. Цветные снимки - не моя стихия, хотя, наверное, это тоже невероятно увлекательно, - говорит он.
Напоследок Кармел с присущим ему юмором рассказывает такую историю: "сто лет назад" в Лиепае на открытие выставки пожаловали руководители горкома партии. Один из них посмотрел работы Кармела, подозвал юношу и сказал: "Скутельский, какие мрачные у вас снимки".
"Извините, пожалуйста: какая жизнь - такие и снимки", - ответил Кармел.
Босс покраснел, повернулся и быстрым шагом покинул выставочный зал...
